С. Дрозд
Четверо на катамаране (не считая мотора).
Случайный маршрут 2008.
Посвящается Дж. К. Дж.
Нет зрелища, более завораживающего, чем незнакомая земля, особенно если она открывается твоему взору с кокетливой неторопливостью профессиональной стриптизерки.
Макс Фрай.
Глава I
Заброска. – Внезапная утрата. – Перемена планов. – Участие в бензотрафике. – Благая весть. – Ночь ковбоев.
В этом году мы опять собрались на Тиман. Команда собралась боевая, хотя и малочисленная: мы с Натальей и Петр с Андрей Палычем. Все было расписано Петром по дням, граммам и километрам. Это должно было вызвать опасения, но мы расслабились, а судьба подкарауливает уязвимых. В поезде мы узнали, что Маша стала студенткой МАРХИ. А наутро, на ст.Ираель нас ждала «буханка» до Усть-Цильмы. 4 часа прекрасной дороги, покупка и розлив бензина для мотора, - и вдруг мы не видим среди вещей рюкзака с баллонами от катамарана! Он остался на ст.Ираель, а мы здесь, на берегу Печоры, перед катером, который должен нас везти до Ермицы. Звонки в Ираель, напряженное ожидание, и весть, что рюкзака нет. Все пропало. Отпуск сдох.
Константин, управляющий местным трансагентством, предложил забросить нас, безлошадных, моторками в верховья р. Пижмы. Это лучше, чем возвращение в Москву. И вот мы с парой сотен литров бензина на очередной «буханке» с двумя переправами приезжаем в село Замежное, откуда должны стартовать. Перетаскав по висячему «обезьяньему» мосту через Пижму рюкзаки и бочки с бензином, встречаем ангела, представшего нам в облике словоохотливой миниатюрной женщины. Ангел поведал, что звонили с Ираеля – катамаран нашелся! И завтра к вечеру его привезут. Очередная смена планов: отказываемся от моторок, ночуем, а завтра отплываем на своем судне. Петр избавился от бензина, а я зашел в библиотеку, объяснил нашу ситуацию, и мне дали карту района на время нашего анабасиса. Мы вышли за село в лесок на берегу, разбили лагерь и заснули. Ночь выдалась неспокойной. Сначала у реки проскакал табун коней. Потом, часа в 3 ночи у палаток послышались тяжелые шаги. Когда я вылез, на меня в упор смотрела дородная буренка. Я шепотом, чтобы не разбудить товарищей, прогнал ее. Грустно вздохнув, она удалилась. Но тут подошла ее товарка. Когда я шикнул на нее, мне ответом был кроткий, упрекающий взор. Поняв, что все стадо мне не урезонить, я отправился спать. То же часом позже сделали коровы.
Глава II
Петя вяжет раму. – Чудесное обретение. – Старт. – Шоу для аборигенов. – Недолго музыка играла.
После завтрака занялись судостроением. Никогда еще Петр так тщательно не вязал раму. Кроме штатных 4-х поперечин были привязаны две дополнительных. Две продолины подвязали под палубу. Транцевую доску укрепили солидным березовым упором. Все соединения труб поставили на закрутках или колготках. Рама получилась основательной, хотя и тяжеловатой.
После обеда, допив виски, пошли встречать блудный рюкзак. Воссоединение было радостным, но коротким: рюкзак выпотрошили, баллоны надули, привязали, мотор заправили бензином. Отплытие состоялось в 9 вечера. Полсела высыпало на берег (хотя мы не вешали афиши), чтобы насладиться редкостным шоу - художественное вождение катамарана под мотором. И им было на что посмотреть! Наша траектория движения сделала бы честь любой школе аргентинского танго: неожиданные повороты, пируэты, тычки в берег. А одинокий рыбак в лодке вообще потерял дар речи, когда нам с трех попыток так и не удалось его протаранить. Криками сожаления зрители проводили нас, но зрелищ бесконечных не бывает, и им пришлось утешиться. Уйдя за «обезьяний» мост, на одной из бесчисленных мелей мы сорвали шпонку на винте, прошли на чалке и веслах с километр, и приткнулись на ночлег. Ночь не тяготила нас безмолвием. Кроме убаюкивающего храпа из соседней палатки тишину временами нарушали возгласы невоспитанных юных джентльменов, скакавших в ночное между наших палаток.
Глава III
Особенности первого дежурства. – Мы постигаем отличие шпонки от шпильки. – Палыч овладевает профессией моториста. – Последний винт. – Благостный вечер.
Когда я проснулся, то с удивлением обнаружил, что до завтрака по расписанию осталось 10 минут. В соседней палатке были слышны встревоженные голоса Петра и Палыча. Я подозреваю, что они являются адептами секты сторонников обязательных и основательных завтраков. И эту ересь за годы нашего знакомства мне так и не удалось из них выбить. На этот раз передо мной встал трудный вопрос выбора меню. Напрашивалась манная каша, которая превалировала в запасах, но на глаза попался «геркулес», и.… Когда я покупал крупы, то просил получше, чем те, что я обычно покупаю собаке. В случае «геркулеса» выбор продавца не показался мне удачным. Какие-то подозрительные злаки в пакете присутствовали, но преобладали некие веточки, палочки, неопределенные конкреции. Все это я щедро засыпал в кан с водой и минут через пять вспомнил, что не положил сухого молока. В булькающую, слизистую суспензию я добавил и его, после чего варево украсилось расплывчатыми белесыми включениями. Зрелище было настолько завораживающим, напоминающим «Солярис» Тарковского, что я забыл о времени, в результате чего конечный продукт слегка подгорел. Я считаю себя достаточно мужественным человеком, но от кашки я решительно отказался, ограничившись кофе с бутербродом. Зато я проникся глубочайшим уважением к своим спутникам, которые безропотно проглотили свои порции, и лишь сосредоточенная задумчивость их взоров сопровождала этот процесс. Только истинные интеллигенты могли удержаться от язвительных комментариев в адрес достоинств завтрака и способностей повара.
Ремонт винта занял больше времени, чем мы предполагали. Шпонку мы поменяли, но шпилька входить не желала. Ни пассатижи, ни камень – ничто не могло заставить ее встать на подобающее ей место. Мое смелое предложение привязать винт веревочкой было отвергнуто с негодованием. Тщательное исследование винта все же привело к решению этой технической головоломки. Оказалось, что часть старой шпонки не пожелала расстаться с винтом и мешала.
Наконец мы отплыли. И на этот раз посадили мотористом Палыча, а я и Петр рулили. Дело сразу пошло на лад. До обеда не сделали ни одного пируэта и прошли около десяти километров. Но очередной камень разрушил винт, и пришлось ставить запасной, последний. Стали встречаться сильные перекаты, которые мотор не одолевал. Проводились старым способом, на чалке с дрыном, потом снова оглашали речной покой ревом мотора.
Погода удивительная: тепло, солнечно. Тихий вечер плавно перешел в такую же ночь. Ее мы встретили на стоянке, не дойдя одного километра до с. Степаново, где обитает последний инспектор рыбнадзора. Завтра расчехлим спиннинги.
Глава IV
Особенности управления катамараном под мотором. – Опомнившаяся погода. – Трава и перекаты. – Мокрый ужин под скалой.
Поскольку для внесения разнообразия в этот поход мы взяли мотор, то нам пришлось учиться править катамараном, влекомым не редкими взмахами весел, а 2,5 американскими лошадьми фирмы «Меркурий». Дело оказалось тонким. Мы выбрали вариант, когда один из нас сидел носом к корме, сжимая рукоять мотора, а двое сбоку во всю мочь собственного разумения табанили веслами. При этом командовали мотористом, у которого голова шла кругом от услышанного одновременно: «Добавь газу!» и «Глуши мотор!». Рулевые тоже не давали соскучиться друг другу. Каждому из них казалось, что его коллега – сущий осел в штурманском деле и назло ему пытается направить судно на мель или берег. А заодно и перетабанить курс на свою сторону. В какой-то момент один, решив проучить другого, доставал весло из воды и злорадно наблюдал, как катамаран прет на берег или начинает крутиться на месте. Своими умозаключениями по поводу произошедшего рулевые начинали делиться друг с другом. Но из-за рева мотора видны были лишь выпученные глаза и разинутые рты. Моторист же растеряно пытался выяснить, что произошло, и что ему надо предпринять. И это – в слаженном, дружном коллективе, прошедшем вместе полтора десятка маршрутов. Я думаю, что механизация, разрушая природное равновесие, разлагает и человеческие отношения.
Сегодня погода спохватилась, что вчера дала нам слишком много щедрот, и забарабанила с утра дождиком по тенту. Лишние хлопоты дежурным, но под тентом костер прекрасно горит, а дров здесь много до неприличия. Под дождиком и отплыли. Прошли через Степаново, сделав петлю километров в шесть. Часто винт забивался травой и требовал чистки. Перекаты проводили на чалке с дрыном. Мотор слабоват, и на мощном встречном течении не вытягивает. В обед дождь прекратился. Перед д. Скитская на днище старой лодки у разлапистого пня мы подкрепились и передохнули. К ужину дошли до первых скал, и тут нас настиг сильный заряд дождя. Пришлось натягивать тент и готовить под ним ужин, а ставить палатки и разгружать кат в краткие перерывы небесной течи. Сегодня я собрал спиннинг.
Глава V
Проза походной жизни. – Первые рыбки. – Дневка откладывается.
Дождик моросит время от времени, солнце не показывается. Но ветреная прохладная погода загнала комаров по квартирам, и мы экономим репелленты. Сегодня под мотором идти пришлось мало, мели и перекаты сменяют друг друга. Проводимся на чалке. От предыдущего ночлега по прямой поднялись на 10 км. Скалы не кончаются и украшают то левый, то правый берег. Возле симпатичного сливчика остановились побросать блесну. Петр поймал первую рыбку похода – красивую форель, Андрей следом взял хариуса. Я – пока пустой. На ночлег встали вблизи живописных скал на правом берегу, похожих на башни крепости. На вершине одной из них разглядели скамейку и долго обсуждали, кто, как и зачем ее соорудил. Коров, которые докучали нам на предыдущих стоянках, не наблюдается. Зато моторки по реке ходят даже ночью. За ужином я закинул удочку насчет дневки. Но, как выяснилось, все решительно настроены двигаться дальше. Таким образом, моя тяга к праздности была наголову разбита численным превосходством оппонентов, помноженным на их энтузиазм.
Глава VI
Край бесшабашных коров. – Прелести моторизованного подъема. – Рыбалка, как средство пропитания. – Вечерний пир.
Надо заметить, что уже пару дней мы не встречаем в лесу коров и лошадей. Поначалу нас это удивляло, но мы связали это с отсутствием обитаемого жилья и успокоились. До этого, бывало, проводишь перекат, а на тебя из чащи пялится изумленная лошадка, выпучив глаза и растопырив уши. А когда мы к ней приближаемся, испуганно всхрапывает и улепетывает в кусты. Интересно, туристов она боится, а на всяких медведей и волков, которыми, как мы помним из сказок детства, полны дремучие леса, ей наплевать? Поразмыслив, мы решили, что обитатели здешних мест вряд ли настолько беспечны, чтобы обрекать своих питомцев на лютую смерть в зубах диких зверей. Следовательно, медведей нам, начитавшимся ужасов на форуме «Скитальца», можно тоже не опасаться.
Сегодня река позволила большую часть дня подниматься не на тягловой, а моторизованной силе. Приятно в солнечный день под бравурный рев мотора сидеть на катамаране и любоваться сменяющимися видами. Иногда это безмятежное созерцание приводит к казусам. Петр – существо мечтательное и поэтическое. Порой его полный неги взор устремляется в небеса, а может быть, и выше. На лице его разлито выражение покоя и умиротворения. Но грубая земная действительность безжалостна. В миг, когда его душе открываются тайны мироздания, в ухо ему раздается грубый крик его напарника: «Табань!!!». Но поздно. Кат неотвратимо мчится на берег и со всего маху въезжает баллоном в осоку или лопухи.
Так или иначе, но благодаря моторному подъему мы значительно продвинулись вперед. На поверхности воды постоянно видны всплески хариусов. Пару раз мы останавливались порыбачить. Не столько из охотничьего азарта, сколько из-за того, что в раскладке у нас прописано: «пюре с жареным хариусом». Хочешь – не хочешь, а ловить надо. Сегодня выудили 8 хвостов. В основном, отличился Петр. Вечером выяснилось, что наловить – это полдела. Надо было вчетвером это съесть. Мы подошли к делу ответственно. Малосольный хариус под соусом «вассаби» был закуской к остаткам виски. Остальной улов был зажарен и съеден, как и предписано, с пюре и запит компотом из брусники с черникой. Последние два куска не жуя проглотил Андрей Палыч, услыхав звук моторки и почему-то решив, что это рыбнадзор собирается исследовать содержимое наших мисок. Расползлись спать изрядно отяжелевшие и задремали под шуршание дождя по тентам палаток.
Глава VII
Щедрость реки. – Грезы о дневке. – Особенности августовских купаний.
Всю ночь шел дождь. Но за час до подъема капать перестало. Я как дежурный этому обрадовался, соорудил под тентом очаг, и через положенное время крупа «артек» поскрипывала в виде завтрака на зубах моих покладистых спутников. Сегодня опять большую часть дня шли под мотором. По берегам – дремучий лес. Трава – в рост человека, покосы заброшены, стоят почерневшие стожары. Много ягод: брусника, костяника, жимолость, красная и черная смородина. Всплески хариусов оживляют поверхность воды. Мы извлекаем из воды рыбу по потребности. Пока он не надоел нам в жареном виде, и мы готовим его по противню в обед и ужин. Перед обедом Петр предположил, что мы достигли пункта намеченной дневки. Остановились, достали карту и навигатор. Увы! До этой точки – 10-20км. А значит, на баллоны, врубаем мотор и – вперед.
Перед ужином устроили купания. Ребята подменили меня на камбузе, и я тоже смог принять участие в этой потехе. Суть ее заключается в том, чтобы успеть ополоснуться до того, как тебя съедят комары с мошкой и начнутся перебои сердца от обжигающе холодной воды. При этом, вернувшись к костру под тент, положено говорить, как это здорово – водные процедуры, как чудесно себя чувствовать свежепомытым, и перечислять, какие именно чакры у тебя открылись. Не знаю, как у кого, а мои, честно говоря, просто съежились. Но ужин – великий примиритель с судьбой. Тем более, что у нас не истощился запас снадобья, умеренные дозы которого под соответствующие тосты поднимают настроение, растворяют досаду и превращают любой пустой треп в содержательную беседу преисполненных глубокой мудростью людей. А заодно улучшает сон и мешает концентрировать внимание на таких мелочах, как камни под боком, крутой уклон ложа и даже незакрытый вход в палатку.
Глава VIII
Сырость и мошка. – Сухие сапоги как высшая ценность. – Странности навигации. – Послеобеденные радости.
Завтракали и отплывали под изредка моросящим дождем. Мошка яростно бросается в лицо, как будто это ее последний шанс покушать. Мокрые накомарники и репелленты разлучают нас с полчищами вампиров, алчущими нашей крови, но неприятное чувство от такой назойливости остается.
В такую погоду самая большая радость – сухие ноги. Наверное, поэтому я так трепетно отношусь к сапогам и портянкам. В этот раз я прихватил с собой охапку флисовых носков, но в портянках чувствуется что-то теплое, индивидуальное. Ежевечерний ритуал включает развешивание их возле костра, мешая дежурным в их кулинарных экзерсисах. Сапоги я на ночь уношу в палатку и бережно укладываю рядом с изголовьем. Вот и сейчас, когда я пишу эти строки, мои сапожки доверчиво смотрят на меня распахнутыми голенищами.
Но я отвлекся. Часам к двум мы вышли к длинному перекату у скал и решили, наконец, сделать дневку. На широком лужке разбили лагерь, и мне вздумалось определить координаты по навигатору. Забил точку и остолбенел: вчерашний ночлег оказался от нас дальше позавчерашнего. Трясущимися руками развернул карту, и у меня отлегло от сердца. Река сделала огромную петлю, и мы вместе с ней. Наш лагерь в трех километрах от нежилой д. Новожиловская.
После обеда порыбачили, и у нас образовался десяток хариусов. Петр к тому же выудил здоровую форель. Нам удалось раскрутить Петю на его знаменитую уху, при готовке которой он сильно смахивает на шамана. Это обряд полный таинств, заклинаний и даже плясок у костра (когда он ненароком ошпарит руку). Результат, как всегда, оправдал сложность технологии. Четыре хвоста запекли в фольге, которую в этот раз возим с особыми предосторожностями. Прежде, чтобы развернуть рулон мятой фольги, требовалась виртуозная техника пальцев сапера и терпение благостного монаха. Никто из нас не обладает комплектом этих редких дарований, поэтому заворачивание рыбы превращалось в мучительный процесс налепливания на тушку мятых клочков фольги размером с фантик, а результат напоминал елочное украшение, извлеченное из бабушкиного сундука. Сейчас фольга ездит в специальном пенале. К вечеру выглянуло солнце, очистилось небо, и жизнь показалась довольно привлекательной.
Глава IX
Дневка. – Рыбалка. – Гурманы-неофиты.
Поскольку нам сегодня сидеть на месте, все делается не спеша и основательно. После ленивого завтрака разбрелись на рыбалку. Рыбалка на дневке – это не лихорадочная ловля на проходе, когда не успеешь расчехлить спиннинг, а уже пора плыть дальше. Я поднялся на километр по реке, облавливая каждое симпатичное местечко. Процесс трудовой, но приятный. За 2 часа прогулки – 6 хвостов. Маленькую форельку отпустил. Ребята тоже пришли не пустые. К обеду стало грохотать, потом налетел шквал ветра и разразился ливень. Но мы под тентом с комфортом допили компотик и расползлись по палаткам, превратившимся на время в избы-читальни.
Еще пару дней назад Петр поделился своей сокровенной мечтой – приготовить хариуса горячего копчения. На форуме «Скитальца» он прочитал рецепт и описание конструкции для копчения. Он битый час расписывал нам достоинства этого блюда, говорил о нежном вкусе и незабываемом аромате, о которых он также узнал на форуме. И вот мы, истекая слюной, стали на время инженерами-конструкторами. Я вырезал четыре рогульки, Наташа сплела из ивовых прутиков решетку, Петр извлек из своего необъятного баула рулон 100-литровых пакетов, специально прихваченных из дома для этой затеи. Как рекомендовалось в первоисточнике, прожгли костер до углей, засыпали его ольховыми веточками и листьями, на рогульках укрепили решетку и возложили на нее рыбу. Сверху натянули мешок и приготовились отдохнуть. Не тут-то было! Листья нещадно дымились, и коптильня получилась не только под мешком, но и под тентом. Пахло, как в бане, разогретым веником. Потом листья высохли и вспыхнули. Мы стали лихорадочно обрывать новые листья с деревьев вокруг, не очень уже соблюдая видовую селекцию, и заваливать ими огонь. Потом в ход пошла трава. В дыму метались тени новоявленных гурманов, раздавались истошные крики; временами эту апокалиптическую картину освещали багровые всполохи пламени. Борьба шла нешуточная. К счастью, самым ужасным событиям когда-то настает конец. Костер спустя некоторое время потух. Мы сняли покров с обугленных рогулек и узрели результат своих трудов. Что сказать? Может быть, хариус горячего копчения и превосходен на вкус, но людям без инженерного, кулинарного и пожарного образования я рекомендую запекать его в фольге. Что мы и сделали с оставшейся рыбой.
Глава X
Вокал на реке. – Пораженческие настроения. – Конец подъема.
Примерно через час после старта прошли д. Новожиловская. От нее остались две рыбацкие избушки по обе стороны реки. И лишь свободное от леса пространство давало понять, что здесь были покосы, огороды.
Я заметил, что воздух на реке пробуждает в людях самые низменные инстинкты. Сегодня Петр запел. Песни Петра – шоу не для слабонервных. Собственно говоря, репертуар довольно изыскан, но вот исполнение.… Ранее, когда мы нарушали трепетную тишину природы лишь плеском весел, звуки пения Петра терзали мой, изнеженный четырьмя годами музыкальной школы, слух нещадно. Но нынче – совсем другое дело! Из-за шума мотора прорывались только отдельные слова и рулады. И все же, чтобы совсем обезопасить свое душевное здоровье, я попросил Андрея прибавить газу, и в могучем реве
двигателя голос певца потонул. Еще одна польза моторизации!
На обеде зашла речь о наших дальнейших планах. Оказалось, что никто из нас не рвется пройти в одну навигацию реку до самых истоков. Наоборот, мы уверяли друг друга, что самые живописные куски реки остались позади, а впереди нас ждут сплошные однообразия и всяческие болота. Мы выразили опасение попасть под транспортный бум «1 сентября», поэтому нам надо убраться с реки пораньше. Все приняли это на ура и решили 27-го попасть в Уст-Цильму, сократив время похода дней на пять. А сегодня встать и отсюда уже сплавляться. И не нашлось среди нас смельчака, который бы призвал товарищей неумолимо идти вперед до конца к великой цели. Увы, время героев и титанов кануло в лету! И мы лишь заурядные обыватели, готовые под любым предлогом отказаться от подвига, слабые потомки наших достойных предков, покоривших целый континент.
Итак, мы поплыли дальше. Перед порогом (очевидно, это знаменитый порог Ворон, которым нас пугали в низовьях) мы встретили группу туристов числом 8 шт., сплавлявшихся в местной лодке. Поприветствовали друг друга и разошлись. Для стоянки выбрали живописное место, где река делится на несколько проток, а на правом берегу высятся скалы, покрытые беломошником. За ужином отведали копченых хариусов, которые оказались чудо как хороши, и Петр заявил, что готов повторить вчерашний подвиг копчения. Тем более, что завтра решили дневать перед сплавом, а рыбы здесь изрядно.
Глава XI
Вторая дневка. – Второе копчение.- Упорство Андрея Палыча.
После завтрака разбрелись по окрестностям. Кто на рыбалку, кто по грибы, кто полюбоваться видами. К обеду принесли добычу: хариусов, ведро сыроежек и ведро брусники. Сделали классическую уху и пожарили противень грибов.
После обеда Петр и Наташа решили провести второй сеанс копчения. Я – существо ранимое и нервное. Сильные впечатления стараюсь дозировать, поэтому заблаговременно убрался в палатку. Но результат не преминул продегустировать за ужином. Вкус божественный, да и вид золотистых рыбок на ивовом сооружении, напоминающем этажерку моего детства, тоже радовал глаз. Есть прелесть в том, чтобы видеть жизнь с лицевой стороны, не подозревая о наличии изнанки!
Сегодня же случилось еще одно примечательное событие: Андрей добыл кап. Андрей Палыч обладает завидной целеустремленностью и упорством. Если он чего задумал, то добьется своего любой ценой. В этот раз ему втемяшилось найти березовый кап, привезти домой и сделать рукоятку для ножа. Ему приглянулся нарост размером с телевизор, и он к нему со вчерашнего дня примеривался. И только отсутствие пилы соответствующих размеров охладило его пыл. Но не до конца. На той же березе, но четырьмя метрами выше, он обнаружил еще один кап на ветке. И вот, плотно пообедав, он полез к цели. Ствол был гладким, но Андрей – упорным. Мы с Петром комментировали каждое его движение с присущей нам бестактностью. Особо изобретательны в издевательствах мы становились в те моменты, когда неумолимая сила земного притяжения заставляла Палыча сползать вниз. Но ничто не может остановить героя, если цель высока. По мере того, как он взбирался все выше, нас стала охватывать неловкость. Постепенно, минут через двадцать, стихли наши плоские шутки. Наши черствые души охватил трепет перед величием духа и упорством нашего товарища. И наконец скромный герой оседлал сук, который стал неспешно пилить. Посрамленный, я удалился в палатку, но мою совесть терзал звук «фискарса», неуклонно вгрызающегося в неподатливую древесину. Незадолго до ужина раздался гулкий звук удара о землю. Это было наглядным свидетельством победы духа над неверием и тотальным скептицизмом.
Глава XII
Прощание с дневкой. – Медленная лодка в Усть-Цильму. – Скорбные последствия тонкого обоняния. – Вечерняя купель.
Перед тем, как отплыть, Петр повел нас любоваться видами, которые он разведал накануне. По старой дороге, ведущей к карьеру-каменоломне, мы обогнули утес. Сделали фото, затем вскарабкались на скалы и уже оттуда фотографировали реку. Наверху под ногами расстилается белый ковер из мха, в котором сверкают рубиновые россыпи брусники и краснеют шляпки сыроежек. По дороге в лагерь набрали маслят для супа. Вернувшись, нагрузили катамаран пожитками, напоили мотор бензином и отплыли вниз.
Плыли крайне лениво, еле шевеля веслами. На длинных плесах включали мотор. Часто останавливались обловить приглянувшийся перекат, или все разом бросали весла, чтобы сфотографировать симпатичную скалу. На обеде Наташа принесла очередное ведерко ягод. Доедали нежных хариусов, закопченных накануне.
Когда мы снова оседлали катамаран, Андрей поделился удручающим открытием. Надо заметить, что он отличается болезненной чистоплотностью и обладает обонянием, которое бы сделало честь любому бладхаунду. Так вот, вчера, уйдя на рыбалку, Андрей ощутил в прихотливом дуновении ветерка отчетливый аромат бомжа. С изумлением оглядевшись, он понял, что на реке нет иного источника благоухания, кроме него самого. Это его сильно смутило, и только случившийся вчера заряд ненастья вынудил его не предпринимать никаких радикальных мер. Сегодня же он насел на Петра, подбивая его совершить коллективный акт помывки.
Поначалу меня удивляло, почему они делают это сообща? Но, испытав на себе температуру воды в Пижме, я их понял. Один крепил мужество другого. А сегодня столбик термометра сильно упал, и решительность требовалась нешуточная. И вот, после того, как выбрали стоянку, наши герои, взявшись за руки, ушли за поворот. До нас доносились лишь эхо от скал их стонов и ругательств. Притихшие и умиротворенные, они вернулись в лагерь и спрятались в спальные мешки. Я уважаю этих железных парней, но сам дождусь для подвига более теплой погоды. Через час они выползут в мир, чтобы накормить нас вкусным ужином, чокнуться вечерним наливом, погрызть семечек и обсудить проблему детерминизма поколенческого мировоззрения.
Глава XIII
Утреннее какао Андрея Палыча. – Ловля хариуса плавом. – Вечерний пир.
За завтраком мы наблюдали привычное действо. Дело в том, что А.П. любит по утрам лакомиться какао. В этот поход он не глядя купил упаковку «Несквик», в которой, как обещала этикетка, были смешаны все необходимые ингредиенты. Инструкция рекомендовала добавить кипятка и взболтать. В результате получалось тошнотворно-приторное пойло, не имевшее никакого сходства с благородным напитком. Другой на месте Андрея запулил бы банку на середину реки или же сжег на костре, сопровождая ритуал соответствующими пожеланиями в адрес изготовителя. Но не таков наш Палыч, который помимо прочих добродетелей обладает гипертрофированным чувством долга. Мол, если купил, то надо съесть. И вот, каждое утро, морщась от отвращения, он готовил эту бурду, зажав нос, глотал ее, давясь, и спешил запить свежезаваренным чаем.
Отплыв, мы до обеда так и не взялись за весла. Река влекла наше суденышко вниз, а мы махали тремя спиннингами во все стороны. В результате этого неспешного процесса у нас оказался десяток крупных хариусов. После обеда нам захотелось динамики, мы запустили мотор, и со скоростью 8 км/час стали поедать пространство. Дошли почти до порога «Щучья пасть», но тут Петр вымок, двигаться дальше стало лень, и мы встали на дневку.
Ужин уже привычно перешел в битву челюстей с обилием пищи. Хариус был: под «вассаби», с лимонным соком, жареный и печеный. Остальные блюда, как обычно: сухари, рис с тушенкой, лук-чеснок, компот, сюрпризы и семечки. В завершение вечера на небо выползла огромная луна и пялилась, как мы с трудом заползали в палатки.
Глава XIV
Третья дневка. - Рыболовное утро. – Случай с навигатором. – Петр пугает рыбой.
С утра пошли рыбачить. Мне досталась река выше лагеря, Петру – ниже. Андрей Палыч остался в лагере обдирать свой пудовый кап, а Наташа сходила в лес по ягоды. Я прошелся на полтора километра и принес 6 хвостов. Один красавец-здоровяк оказался длиной 49 см. Петр тоже пришел с уловом.
Потом я полез за навигатором и по карте попытался определить наше положение. Это напомнило мне случай, произошедший с нами лет пять назад, когда мы, временно изменив Уралу, путешествовали по рекам Афанасия и Курга в районе Ловозера, что на Кольском. В последний день похода нам втемяшилось пересечь Ловозеро ночью, чтобы к утру быть в пункте «Семерка». Мы посмотрели карту и убедились, что найдем «Семерку» не только ночью, но и с завязанными глазами. Надо лишь обогнуть остров Курга, пройти мимо второго острова, миновать пролив между третьим и четвертым, - и мы на месте. Нашу уверенность подкрепляло то, что с собой у нас был навигатор и карты-пятисотметровки. Отплыли в сумерках и Кургу обошли без проблем. Правда, дальнейшее продвижение несколько осложнилось. Стемнело. Вместо трех узнаваемых островов мы обнаружили целый лабиринт из проток, островков и неясных берегов. Но навигатор давал направление, и Петр уверенно указывал курс. И вот вода кончилась. Перед нашими утомленными взорами темнела неприветливая твердь, поросшая дремучим лесом. Растерянные, мы высадились и в темноте блуждали между деревьями, пытаясь ощупью отыскать заветную «Семерку». Навигатор, словно насмехаясь, утверждал, что до нее 200 метров вглубь леса. Едва не потеряв друг друга в чащобе, мы собрались на совет. Каждый предлагал свою версию таинственного исчезновения «Семерки». Кто-то предлагал плыть назад. Я высказался за то, чтобы здесь же завалиться спать, надеясь, что с пробуждением кошмар сам собой развеется. И только Сергей Рытвинский, как человек менее других склонный к мистике, достал карту и в свете тусклого фонаря, сверившись с навигатором, установил наше положение. Оказалось, что этот мрачный берег представляет собой узкую косу, на противоположной стороне которой и находилась вожделенная «Семерка». Мы с криками восторга попрыгали на катамараны, быстро обогнули мыс и через полчаса уже смотрели сны в палатках. Как видите, навигаторам здорово помогает практичный склад ума и вредит слишком богатое воображение.
Миновал обед, близился ужин. И тут благодаря хитрым речам Петра нам подумалось, не слишком ли много мы едим рыбы. Петя красочно расписывал деликатесы, в которых не было даже рыбного запаха. Приводил также убедительные данные из публикаций в научных журналах о пагубном воздействии на организм рыбной диеты. К концу этой пропагандистской атаки мы начали содрогаться от мысли, что на ужин сможем проглотить хоть что-то рыбное. Тогда было решено, что улов засаливаем, а дежурные приготовят что-нибудь с тушенкой. Так мы и поступили к взаимному удовлетворению – дежурных и отдыхающих.
Глава XV
Хмурое утро. – Жизнь налаживается. – Пропавшее озеро. – Привал на насиженном месте.
Дождь, который пошел за вчерашним ужином, продолжился и сегодня. Костер из мокрых насквозь дров не хотел разжигаться, и занялся с моей третьей отчаянной попытки. Нудная капель с неба действовала угнетающе. Хотя, справедливости ради, надо признать, что по утрам я никогда весельчаком не был. Но бравурные звуки утреннего пения Петра, доносящиеся из его палатки, болезненно терзали слух и способствовали созданию особого, мрачно-унылого настроения. Под дождем собрали лагерь, загрузили катамаран и отплыли.
Скорость, с которой мы летели вниз, в какой-то степени разбудила во мне интерес к жизни. А еще через пару часов тучи разошлись, засияло солнце, и наши души наполнились покоем и умиротворением. Мы расчехлили спиннинги и порыбачили сплавом. Одна из моторок остановилась (обычно они из деликатности молча проплывали мимо), и из разговора выяснилось, что крайняя точка нашего маршрута называлась «Камень Чернова».
Наша цель на сегодня – дойти до «Скал-со-скамейкой» и встать на дневку. По карте скалы должны уже были появиться, но, сколько мы ни тянули головы, их все не было. Я уже стал опасаться, не проскочили ли мы их во время дождя. Заодно вспомнил случай с потерянным озером, который потряс нас шесть лет назад, когда мы с катамараном преодолевали Большой Хойлинский проход на Полярном Урале. В первый день волока мы должны были пройти водораздел и достигнуть озера Ыджик-Хойла. С нами была карта Генштаба, и вела она себя до поры до времени очень прилично. То есть, вовремя предсказывала появление на нашем пути гор, озер, ручьев. Пройдя километров пятнадцать, мы увидели склон горы, под которым карта обещала долгожданное озеро – конец волока. Мы бодро пошагали к цели, но вместо зеркальной глади обнаружили совершенно сухую россыпь камней. Впервые с нами шел допризывник Федор, обладавший помимо отменного аппетита чувствительной душой и богатым воображением, что впоследствии привело его на стезю журналистики. Он обращал к нам взоры, полные тревоги, и взволнованно спрашивал, - где озеро. Но мы и сами были озадачены. И мы смотрели на карту и эту приметную гору и ломали голову, какой катаклизм мог осушить целое озеро, и Петр ходил по камням, ковырял их ботинком и пытливо заглядывал в щели между ними. А Андрей Палыч рассудительно заметил, что, может быть, мы забрели не в то ущелье. И тогда Федя произнес речь. Он сказал, что так его еще никто не водил за нос, что мы – гнусные обманщики, заманившие наивного юношу на верную погибель, и что он никогда… В момент наивысшего пафоса тирады Петр, оторвавшись от созерцания почвы под ногами, посмотрел окрест и ткнул пальцем вперед. Мы посмотрели на палец, затем на гору, в которую палец упирался, и все сразу успокоились. Наша гора лежала в полутора километрах дальше, а у ее подножия синело никуда не пропавшее озеро Ыджик-Хойла. Как видите, в жизни недоразумения происходят чаще, чем катастрофы.
Так и сегодня, по берегам стали выситься горки, и вот за поворотом показались наши скалы. Мы встали на том же месте, где ночевали дней десять назад, на заранее вытоптанной поляне. На старые места водрузили палатки и групповой тент. Легкий обед – и по палаткам, читать. И глубоко задуматься над новостью от Петра, что спирта осталось на 3,5 дня.
Глава XVI
4-я дневка. – Мы карабкаемся на скалы (тайна скамейки). – Рыболовный финал. – Петр печет хариусов.
Неспешное пробуждение плавно перешло к обстоятельному завтраку. Я расслабленно выкуривал свою четвертую сигарету, когда внезапно заметил, что спутники обступили меня в боевом снаряжении и нетерпеливо бьют копытами. И тут я вспомнил, что накануне мы вознамерились забраться на скалы, с которых должен был открыться чудный вид на реку. Я впопыхах прыгнул в берцы, которые в мешке успели тронуться плесенью, и восхождение началось. Мы лезли вверх, хватаясь за деревца и кустики, иногда на четвереньках. Часто останавливались полакомиться спелой брусникой. Преодолев 70 м высоты, мы оказались на гребне. Скалы, обрывающиеся отвесно к реке, похожи на бастионы, со стенами, башнями и даже бойницами. Внизу, страшно далеко, виднелась река и наш лагерь. Заодно раскрыли тайну «скамейки», которую углядели снизу еще когда поднимались по реке. Это оказалась деревянная табличка, которую водрузили на вершину выпускники 9-го класса в 2006 году. От высоты кружилась голова, но впечатление получили сильное, лезли не зря. Спуск вниз отнял меньше времени и сил.
Вернувшись в лагерь, попили чайку и валяли дурака до обеда. Ну а после – рыбалка. Пошедший дождь нас не остановил. Тем более, что это – одна из последних возможностей половить хариуса. Отличился Петр, поймавший двух оковалков 47 и 44 см длиной.
Перед ужином Петр приступил к запеканию рыбы. Он раскатал в траве на берегу рулон фольги метров на пять. На нее выложил потрошеные тушки, и бросался от одной к другой, где посолив, где добавив одних специй, посыпав другими, помазав третьими. Специи он расставил перед собой полукругом в траве, подобно палитре художника. И он, оглядывая свое творенье, наносил последние мазки на кулинарный шедевр. (Его тайной гордостью является авторство сетевого бестселлера «Рыбная кулинария в походных условиях»). А потом он развел такой костер, что чуть не спалил тент. Завернутых в фольгу рыб он разложил на углях, а сверху развел еще один костер, жарче первого, и все подкладывал и подкладывал дрова. И он бы точно сжег рыбу, если бы мы его вовремя не связали. Ужин состоялся и стал украшением похода. Дежурные расстарались и приготовили оладьи с брусничным вареньем. Я было заикнулся о сгущенке, но, обнаружив, что осталась последняя банка, благоразумно умолк и припрятал ее для утреннего кофе.
Глава XVII
Началась населенка. – Визит к собачке. – Выбор места для ночлега.
Вчера в сумерках мимо нас вниз проскользнула «Щука» с двумя гребцами, и сегодня мы предполагали их нагнать. Но они растворились на просторах реки. Было высказано две версии: 1-я, что они гребли без сна ночь и день; 2-я призывала признать, что скоростные параметры изделия М. Чернецкого сильно недооценены. Мы довольно резво прошли Верховскую и остановились на обед перед Скитским.
За обедом я вспомнил оставленного дома Ральфа, и разговор пошел о домашних любимцах. Андрей рассказал трогательную историю своего знакомства с нынешней собакой. Когда он был в очередном походе, его жена взяла из приюта юную суку американского кокер-спаниеля. Не подозревавший ни о чем дурном, Андрей вошел в свою квартиру. Был он немыт, небрит и непричесан. Его одежда, впитавшая запах всех костров, возле которых сушилась, и аромат северных рыб, кои шлепали хвостами и плавниками по плечам и рукавам удачливого рыбака, генерировала редкостное, неповторимого букета, благоухание. Внешний вид экипировки Андрея не вызывал доверия у самых беспечных сержантов милиции далеких северных вокзалов. И вот этот джентльмен, сопя и кряхтя под тяжестью неподъемного рюкзака, ввалился в квартиру, где был яростно облаян незнакомой собакой. И он шагнул на лестничную клетку и посмотрел на номер квартиры. Номер был его. Андрей вновь вошел и с присущей ему мягкостью попытался наладить контакт. Простуженным голосом он прохрипел: «Иди сюда, собаченька!». И протянул к ней черные, прокопченные руки. Собака отчаянно взвизгнула и забилась в кресло. Вторая попытка сблизиться окончилась еще плачевней. Собака метнулась на подоконник, скинула на пол 5 (Андрей настаивает на этом числе) горшков с цветами, а, увидев неумолимо приближающегося Андрюшу, решила, что смерть не столь ужасна, как этот незнакомец, и попыталась выброситься из окна. Андрей уверяет, что только тщедушность сложения помешала ей выдавить стекло и довести задуманное до конца. Оставшиеся 5 часов до прихода Лены, жены Андрея, собака безостановочно выла от ужаса, а он боялся пошевельнуться.
После обеда, пройдя Скитское, мы сообразили, что идти дальше сегодня не имеет смысла. Населенные пункты следуют один за другим: Степановское, Чуркинская, Замежное, Загривочная… Там придется ночевать среди пасущихся коров или на чьем-то огороде. Стали искать место. Осмотрели одну лужайку, но она показалась мне слишком каменистой. Другая оказалась коровьей тропой. На красивом лужке не оказалось дров. Наконец мы затолкали катамаран по узкой протоке сквозь кусты на опушку леса и здесь нашли то, что нам всем приглянулось. Ровная мягкая сухая поляна, дров – навалом. Правда, до воды далековато, метров тридцать. Но если искать совершенства, то можно оказаться вовсе без ночлега.
Глава XVIII
Среди деревень. – Окуневые забавы. – Петр расстается с сапогами. – Трудности воссоединения. – Скромный шопинг.
С утра дважды проплыли Степановское: река, огибая село, делает петлю в 6 км. Мимо нас неустанно снуют моторки. После Степановского в заводи половили окуней, после хариусов полосатые бойцы радуют глаз.
Петя присмотрел на другом берегу перспективную ямку, и мы переправились. Я отошел повыше, и через некоторое время мое внимание привлекли возбужденные крики и звуки борьбы. Решив, что ребята обловились, я направился к ним. Зрелище, представшее моим глазам, было наполнено трагизмом и величием. Посреди глинистой осыпи, подобно Атланту, стоял Петр и, сопя, делал ногами движения, как давильщик винограда. Ног, собственно, уже видно не было, он погрузился до точки бифуркации. И он попытался откопать себя веслом, но чуть не поломал лопасть и погрузился еще глубже. Метрах в трех от него, на твердой почве суетились Наташа и Андрей. Они накидали Пете веток и весел, и Петр встал на четвереньки и покинул топь. Вернее, на поверхности показались его босые ноги, болотные сапоги остались в трясине.
Вторая стадия аврала представляла собой спасение сапог, кончики голенищ которых взывали к своему хозяину с мольбой о вызволении. И Петр внял. Была принесена веревка и привязана к «уху» сапога. Наташа и Андрей тянули, Петя подкапывал и руководил, я наблюдал и запоминал для истории, т.е. все были при деле. Объединение усилий принесло плоды: через каких-то десять минут левый сапог обрел свободу, и Наташа стала его (сапог) отмывать от центнера налипшей глины. Петр к этому моменту был настолько грязен, что в этом обломке кораблекрушения с трудом проглядывали знакомые черты нашего товарища, а перспектива отмыть его мне представлялась сомнительной. Тут меня охватил азарт, и я принял еще более деятельное участие в спасении правого сапога, то есть я ухватился за веревку, стал тоже пыхтеть и громко кричать: «Тянем-потянем!». Сначала на волю вырвалось «ухо» правого сапога, разлучившись с самим сапогом. Его забрал А.П. в качестве сувенира, а еще через полчаса сапог чавкнул и оказался в руках счастливого чумазого владельца. Ополоснувшись, (ну и мути от нас образовалось!) мы отплыли, нервно хихикая. Кстати, километрами пятью ниже мы встретили рыбака, который посетовал на отсутствие клева, объясняя это внезапным помутнением воды. Мы скромно умолчали о нашей роли в этом таинственном явлении природы. И пусть у нас самих два дня рыба не ловилась, зато Петр на катамаране сидел относительно чистый.
К вечеру этого дня мы дошли до Замежного. Там я с благодарностью вернул карту в библиотеку, где мне ее одолжили 18 дней назад. Потом с Петром зашли в супермаркет, где разжились свежим творогом, сметаной местного производства «Пижемкой» и хлебом. Водка «Печорская» тоже украсила нашу товарную корзину. С чувством выполненного долга мы вернулись на реку, где возле катамарана томились Наташа с Андреем. Завели движок и двинулись дальше. Отплыв на пару километров, выбрали симпатичный мысок, где и расположились на ночлег. До ужина нас посетил табун лошадей, но больше никто не беспокоил. Запеченных окуней запивали черемуховым компотом. Компот сильно вяжет язык, поэтому даже мне толком поболтать не удалось. И вскоре безмолвие воцарилось над лагерем, рекой и миром.
Глава XIX
Сплав, похожий на бегство. – Последняя деревня. – Ужин впотьмах.
Утром Андрей с Петром встали раньше дежурных, чтобы порыбачить напоследок. И преуспели в этом: каждый принес по щучке. На завтрак кроме ритуальной кашки были творог и сметана. Вкус отменный. А потом мы помчались вниз. Мотор ревел, берега проносились мимо. Перекаты, повороты, плесы. Прошли деревню Загривочная и встали на обед. Андрей и Петр набрали ведро ежевиков, Наташа испекла сырники из остатков творога. К 6-ти вечера миновали Боровскую. Это последний населенный пункт до устья, не считая отдельных изб. А затем стали искать место для ночлега. Надо сказать, что мы – люди весьма неприхотливые по этой части. Но сухая ровная площадка и наличие дров – необходимые условия. А тут мы потратили на поиски битый час, в результате ужин пришлось готовить в сумерках, практически на ощупь. Но все же грибы были пожарены, щучки запечены, все ритуальное совершено. Завтра собираемся добить речку. Кажется, всем не терпится вернуться домой.
Глава XX
На последних литрах. – Блуждающая Усть-Цильма. – Песчаные барханы.
За завтраком кончился кофе. Разбавили маслом последние 6 литров бензина и понеслись. По навигатору до Уст-Цильмы оставалось 29 км. По прямой. До обеда прошли 11 из них. Затем за 2 часа сплава со средней скоростью 10 км/час удалились от нее на 1 км. Река обрела глинистые берега, а позже и песчаные. После обеда оставалось 2 л горючего. Мы стали примериваться к веслам, как вдруг на повороте увидели вдали над лесом дома. Навигатор показывал расстояние 11,5 км и направление в сторону необжитого леса. Мы пропетляли еще немного и вышли к песчаным барханам, намытым Печорой. Пейзаж сильно напоминал Северо-Африканский, не хватало только верблюдов и бедуинов. Мы решили заночевать в песках, а наутро переплыть Печору и дальше выбираться уже наемным транспортом. Поставили палатки и тент. За ужином Наташа сказала тост, суть которого сводилась к тому, что завершение дела означает начало какого-то нового этапа. За это выпили, и каждый вспомнил об оставленных дома людях и делах.
Полезная информация.
Карты: